концентрированный бредПоэт Архипкин искал в вине истину. Искал он её уже два часа, внимательно взглядываясь в темную жидкость и шаря наугад вилкой. Вино было налито в новую эмалированную кастрюльку и пахло корицей. За два часа поисков истину Архипкин так и не нашёл. Зато нашёл кусочки яблока, половинку лимона, вдохновение для пары матерных частушек и пять веточек гвоздики. Внезапно сердце его остановилось, потопталось пару секунд на месте и пошло опять. Архипкин внимательнее вгляделся в неясное отражение на винной поверхности. Крышу ему снесло моментально. В комнату ворвался ветер. В кастрюльке проглядывало отражение букв. Русских. Кириллических. Буквы складывались в строки прекраснейших в мире стихов. Впившись в кастрюльку взглядом, Архипкин зашевелил губами. Лицо его покрыла мертвенная бледность. Странную картину представлял он, никем ещё не написанную картину: посреди захламлённой комнаты, в которой из мебели была лишь кровать, всклокоченный человек стоял на коленях перед кастрюлькой с пошлыми цветочками на тёмно синем боку и неразборчиво что-то шептал. Где-то прокричала птица. Архипкин поднял голову. Наверху, вместо сорванной крыши, виднелось небо, по которому, словно облака, одно за другим плыли слова.